Лимонов и Медведева. Два «Гамлета» в одной берлоге.

Лимонов и Медведева. Два «Гамлета» в одной берлоге.
Елена КОЛГАНОВА, г. Рязань
   Эдуард Лимонов и Наталия Медведева являлись одной из наиболее ярких (если не сказать, наиболее яркой) семейной парой известных людей. Все, что они делали, было скандальным, эпатажным – то есть, непременно заметным. Они прожили вместе 13 лет, а, когда разошлись, каждый выплеснул в своих книгах обиду на бывшего супруга.   
   Тандем «Лимонов – Медведева» представляет интересный феномен с точки зрения соционики. Если проанализировать их книги, интервью, становится ясно, что оба принадлежали к одному типу личности – этико-интуитивный экстраверт, названный на сленге социоников «Гамлет».
1) О Лимонове
   «Я посещал отдельные районы Нью-Йорка в ожидании каких-то встреч, - пишет Лимонов в своей первой книге «Это я, Эдичка». -  Порой я ясно ощущал это и специально шел, чтоб поймать случайность, удостоиться встречи, а в большинстве случаев я шел как будто просто так, по желанию своей души прогуляться, а на деле все с той же целью – сподобиться встречи. В далеком, теперь уже незапамятном моем детстве я так же бродил по главной улице моего родного провинциального города и ждал, что кто-то встретится мне и возьмет, и приведет в другую жизнь. Кого я надеялся встретить? Мужчину? Женщину? Друга или любовь? О, я это себе представлял очень неконкретно, но ждал, трепетно ждал».
   В этом отрывке сразу проявляются два сильных качества автора: этика и интуиция. Настроение, состояние души, в котором взрослый Эдичка пребывает во время прогулок, он отчетливо помнит с детства, - этика эмоций и интуиция времени. Только человек интуитивного мышления станет «просто так» в одиночестве бродить по улицам и ждать того, что «себе представляет очень неконкретно». Для сенсорика – человека конкретного мышления – все неконкретное закрыто, неощущаемо.   
    Читаем дальше: «Эдичка… ведь он с тончайшими чувствами, с болезненной реакцией на мир, он, перерезавший себе три раза вены от восторга перед этим миром, он, пылкий и сумасшедший», - эмоции интуитивного человека очевидны. Трудно представить жизнерадостного «Гюго» или «Дюма», который мог бы перерезать вены «от восторга перед этим миром». Вот предсмертная запись Маяковского сразу выдает сенсорика и логика: 
   «В том, что умираю, не вините никого и, пожалуйста, не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил.
   Мама, сестры и товарищи, простите – это не способ (другим не советую), но у меня выходов нет.
… В столе у меня 2000 руб. – внесите в налог…»
    Все предельно конкретно. Логический подход («другим не советую») - никаких эмоций. Собственная смерть – очередное дело, только более хлопотное, но так же, как и другие дела, требующее распоряжений и инструкций.   
   Характеристики, которые дает Эдичка людям, также насыщены эмоциями: «Я подумал, что какая же он сволочь, не может, видя, как она мучается без квартиры, живя в этом проходном дворе, какая же он сволочь – миллионер, не может снять ей квартиру…»
   «И вдруг меня осенило: …Она о любви не знает. Не знает, что можно кого-то любить, жалеть, спасать, из тюрьмы вырывать, из болезни, по голове погладить, горло в шарф укутать, или как в Евангелии – ноги вымыть и волосами своими высушить. О любви – Божеском даре человеку – ей никто не сказал… Но скорее всего, никогда не испытает она счастья отдания всего себя – души своей – другому существу, сладкой боли от этого противоестественного для животного, каким является человек, поступка.
   В этом мире многие, как она, несчастны, но только по причине неумения любить, любить другое существо. Бедные вы, бедные! Распадающийся Эдичка все же был счастлив, в нем, в больном, есть Любовь, позавидуйте ему, господа!»
   Для этиков вообще любовь играет очень важную роль в жизни, а для интуитивных этиков на первый план выходит именно духовная любовь – чувство, доминирующее над сексом.
   «Кого я встречу, что впереди – неизвестно. Может, я набреду на вооруженную группу экстремистов, таких же отщепенцев, как и я, и погибну при захвате самолета или экспроприации банка. Может, не набреду и уеду куда-нибудь, к палестинцам, если они уцелеют, или к полковнику Каддафи в Ливию, или еще куда – сложить Эдичкину голову за каких-то людей, за какой-то народ.
   Ведь я парень, который готов на все. И я постараюсь им что-то дать. Свой подвиг. Свою бессмысленную смерть. Да что там постараюсь! Я старался тридцать лет. Дам.
  На глаза мои от волнения навертываются слезы, как всегда от волнения…»
   При чтении этого абзаца приходят мысли о том, что герой автобиографического произведения – «Гамлет». Для людей этого типа очень характерно стремление послужить высокой идее, отдать жизнь ради вселенского счастья. И опять интуитивные эмоции: волнение без конкретного повода и вызванные им слёзы. 
   Можно возразить: герой и автор не одно и то же. Однако это возражение в данном случае будет справедливо лишь по отношению к сюжету: то или иное конкретное событие, происшедшее с персонажем Эдичкой, могло не иметь место в жизни писателя, а вот психологическая идентичность Эдички и Эдуарда Лимонова несомненна.           
   «Все содержащееся под этой обложкой называется «Книга воды», - пишет Лимонов в предисловии. - Можно было бы назвать её «Книга времени». Потому что оно о времени. Но я предпочёл воду. Вода несёт, смывает, и нельзя войти в одну воду дважды. В результате получилось странное произведение: появились географические воспоминания, судьбоносные совпадения».
   Рассматривать события всей своей жизни сквозь призму времени, как это сделано в «Книге воды», может человек, обладающий сильной интуицией времени, благодаря которой мысль свободно преодолевает десятилетия и воскресает в памяти «дела давно минувших дней», словно они происходят в настоящем.
   Развитая интуиция времени позволяет улавливать тенденции сменяющихся эпох и оценивать их значение в историческом процессе: 
   «Мы же подражаем сразу всей истории Запада, мы полностью потеряли себя, носим чужие одежды и думаем чужие мысли. У нас в одно время и 17 век, и 20-й, и средневековье, и современная гниль. Общество, как лоскутное одеяло из чужих лоскутов». 
   «Ранее, заметьте, мы придумывали всегда своё. Комиссары, чекисты, колхозы, как к этому ни относись, все это было впервые в Истории и носило безусловное клеймо: «Сделано в России!» Это нам подражали во всем мире семьдесят лет: подражали нашей революции, нашей военной форме, нашему социальному строю, нашим героям».
  «Мораль репортажа: всю эту гнилую и подлую комедию нужно кончать. Должно настать время других людей. Время народной борьбы, время войны». («Анатомия героя») 
   Здесь налицо и этический подход. Столь сильных, эмоционально окрашенных эпитетов «гнилая и подлая комедия» логик постарался бы избежать. Показательна и субъективная оценка социально-экономической и политической системы – через мнение о нашем государстве в других странах: «Нам подражали во всем мире», – то есть, через этику. Именно этики так зависимы от восприятия их окружающими.         
«Искусство по природе своей индивидуалистично и поэтому буржуазно. Вот почему я ушел в политику. Там работают с миллионами и поколениями. Там никогда нет смерти». («Книга мертвых»)
    Здесь уже, помимо интуиции времени, заметно другое качество. Склонность к глобальному, обширный размах дела, активность действия, отрицание индивидуального – признаки экстраверсии. Собственно, в жизни Лимонова она проявляется наиболее выражено: скандальная деятельность литературная и политическая, участие по собственному желанию на фронте сербско-хорватской войны, создание национал-большевистской партии, - во всех делах Лимонова присутствует личная инициатива, желание заявить о себе обществу.       
  «Иногда мной овладевает холодная злоба. Я гляжу из своей комнатки на вздымающиеся вверх стены соседствующих зданий, на этот великий и страшный город и понимаю, что все очень серьезно. Или он меня – этот город, или я его. Или я превращусь в того жалкого старика-украинца, который приходил к моим приятелям посудомойкам на наш пир, к униженным и жалким, он – еще более униженный и жалкий, или… Или подразумевает победить. Как?» - упорно размышляет Эдичка. Борьба, победа, активное вторжение в окружающий мир – экстравертные установки. За десятилетия, которые прошли с момента написания книги «Это я, Эдичка» до «Анатомии героя» жизненная позиция Эдуарда Вениаминовича не изменилась:
   «Мой «атакующий курс» начался давным-давно, родные пенаты я покинул навсегда еще в 1964-м, а первый «зов» был в Москву, куда я сбежал из Харькова в 1967 году, и взял это препятствие. В 1974 году мною был совершен решающий «отъезд»: из России, в феврале 1975 года, я пересек Атлантический океан и вступил в единоборство с Монстром Америки... Во Франции я одержал множество побед: опубликовал десяток книг, … со скандалом и славой получил французское гражданство».
   Обличающие книги, французское гражданство, созданная активно действующая партия – вот и лавры, вырванные у жизни экстравертом.
  Изредка в книгах Лимонова можно встретить фразы типа: «Путешествовать нужно одному. Тогда видишь все пронзительно и ярко. К сожалению, не всегда удается путешествовать в одиночестве». (Книга воды)
   По такому заявлению можно было сделать вывод об интроверсии. Однако вертность в поведении большинства людей проявляется вариабельно, а в поступках Лимонова экстраверсия преобладает над противоположном качеством. К тому же, многие экстраверты предпочитают путешествовать в одиночку. (К примеру, так ездил по стране на крышах вагонов Ельцин в молодости.)
   Определить рациональность/иррациональность Лимонова не составляет труда - он пишет об этом сам:
    «Никаких долгов, разумное распределение полученных от издательств сумм. Я не позволял себе «прогулять» полученное, зная на опыте, что зарабатывать дополнительные деньги придется через унижение и отказ от собственных принципов». 
   «… Я …с моими точностью и педантичностью, с исключительной силой воли и умением долбить в одну точку, фанатичный, честный до экстаза…» («Анатомия героя»)
   «Педантичный, точный, разумное распределение сумм» - убедительная характеристика рационального человека. Да и «фанатичным» иррационал вряд ли будет:  идея надоест и потребует замены.
   Итого, Эдуард Лимонов определяется как этик (с выраженной этикой эмоций), интуит (с преобладанием интуиции времени), экстраверт, рационал, что соответствует типу этико-интуитивный экстраверт - «Гамлет».
   Этика эмоций и интуиция времени  - блок «ЭГО» - проявляются отчетливо, характерно для данного типа личности. Как же действуют другие соционические функции?
   В автобиографической «Книге мертвых» описан случай драки: поэт Леонид Губанов сильно избивает художника Игоря Ворошилова и затем начинает «злобно ухмыляться». На что Лимонов говорит:
- Зачем ты его так, он добродушный парень… Он же свой, а ты его, как врага.
   В ответ Губанов произносит оскорбительные слова в адрес Лимонова.  «Слышали его отлично человек десять, в том числе Слава, какие-то девки, моя подруга Анна. Я подумал: «Ну вот! Случилось то, чего я опасался».
- А ты не пожалеешь о то, что сказал, - спрашивает Лимонов Губанова, а затем, выбрав момент, бьет его бутылью по голове. Губанов падает. Что дальше делает Лимонов?   
   «А я, изумляясь самому себе, стал бить его ногами. Не для того, чтобы убить, а чтоб не дать ему встать, потому что я видел, как ловко он избил Ворошилова».
   В этой сцене видно, как действует интуиция возможностей – у «Гамлета» - демонстративная функция, проявляемая не в словах, а на деле, выручающая человека в критический момент. Функция неосознаваемая – поэтому-то Лимонов и «изумился самому себе». Благодаря интуиции возможностей он понял, что будет невредим, пока противник, физически более крепкий, лежит на полу. И стал моделировать такую ситуацию – не давать Губанову подняться. 
   Наблюдательная этика отношений «Гамлета» - это контроль за тем, чтобы поведение людей в коллективе держалось в рамках привычной системы. Если друзья, свои – так и вести себя должны по-дружески, по-свойски. «Он же свой, а ты его, как врага», - укоряет «Гамлет» Лимонов Губанова. То есть, если бы избитый был не «своим», а врагом, то его, по мнению Гамлета, вполне допустимо было бы отмолотить кулаками и унизить. А вот этико-интуитивный интроверт - «Достоевский», у которого этика отношений – программная функция, наверняка в тот момент разразился бы речью, что избиение людей – в принципе недоброе и негуманное занятие.   
   Опять заявляют о себе интуитивность и этика. Лимонов бьет Губанова, потому что оскорбление было нанесено при свидетелях, в их числе  – люди, перед которыми нельзя терять репутацию. Для логика мнение окружающих не играет особой роли, а сенсорик и без свидетелей быстро отвечает на «наезд», не предупреждая, как Эдуард:  «А ты не пожалеешь о том, что сказал?»         
   «Мои первые парижские связи были крайне беспорядочными. Только через несколько лет я почистил толпу вокруг себя». (Э. Лимонов «Книга воды»)
   «Почистил толпу» - свойство, характерное для этика, более того, - для «Гамлета». «Именно Гамлет, подсознательно сориентированный на интуитивную слепоту и этическую незащищенность Максима, постоянно проводит своего рода "чистку" как в своем ближайшем окружении, так и в окружении близких и дорогих ему людей» (Соционик Вера Стратиевская).
   Слабые функции «Гамлета» - логика и сенсорика – Лимонов невольно отмечает сам:     
   «Помню тотальное неудовлетворение, вызываемое у избирателей моим ответом на вопрос: «Вы за какую форму собственности?» Они были неудовлетворенны, ибо на него я отвечал единственно-разумно: «Я за прибыльную форму собственности. Были бы предприятие, завод, земля, месторождение, колхоз прибыльны! А принадлежат они одному владельцу, десяти, трудовому коллективу или государству – второстепенно или даже третьестепенно… неверно сводить успех или неуспех экономики к форме собственности» («Анатомия героя»)
   В этом ответе явственно выражена надежда на помощь дуала (идеально дополняющего типа. Для «Гамлета» это – логико-сенсорный интроверт – «Максим Горький».) «Я за прибыльную форму собственности», - говорит «Гамлет», как бы подразумевая, что фактически, он за любую форму собственности, которую предложит дуал. Все, что по устройству государственной системы, в том числе экономической, скажет «Максим Горький», «Гамлетом» воспримется некритично по причине суггестивной формальной логики. (Недаром Лимоновым уважаем Сталин, который принадлежал к типу «Максим Горький».) 
    «Вот я, подкатив до колена мои заплатанные на заднице белые брюки, которые я вечно стираю «Тайдом» в своем номере, надев неизменные босоножки-котурны, уже пережившие лето, потерявшие половину ремней, деревянные, похожие на какое-то восточное сооружение, на арбу или колодезный журавль – дерево и кожа, сняв одну-единственную летнюю рубашку – белую в синюю клетку, тащусь в августе по 2-й авеню в даун-таун», - повествует Эдичка без тени смущения. Человек с сильной сенсорикой ощущений, для которого внешний вид является приоритетным, не смог бы так спокойно носить такую одежду – в заплатках и с оторванными ремнями.     
   «Монотонное застолье мёрзлой Москвы, пары алкоголя, рак горла, трубки в горле, увечье, инвалидность, связанные с инвалидностью неудобства, нечистота, гнусная слюна в трубке, вонь, наверное… Бр-р-р-р!», - пишет Лимонов о предсмертных днях писателя Венедикта Ерофеева, демонстрируя самую слабую у «Гамлета» функцию - сенсорику ощущений. Да и физиологические подробности половой жизни, описание сексуальных извращений (ну, хорошо, не извращения - отклонения от нормы), которыми изобилуют книги писателя, - подтверждают типовую характеристику. 
   «Нужна диктатуры энергичного тирана, который будет спать пять часов в сутки …. ЗАСТАВИТ (выделено – Э,Л,) население стать нацией героев… Только так».
   Уважение к силе, твердой руке, которая заставит встряхнуться, - проявление активационной волевой сенсорики. «Гамлету» требуется волевое воздействие, поэтому он ценит сильных людей.
    «Любовь к оружию у меня в крови, и сколько себя помню еще мальчишкой, я обмирал от одного вида отцовского пистолета. В темном металле мне виделось нечто священное. Да я и сейчас считаю оружие священным и таинственным символом, да и не может предмет, употребляемый для лишения человека жизни, не быть священным и таинственным. В самом очертании всех деталей револьвера есть какой-то вагнеровский ужас. Холодное оружие с другими очертаниями не составляет исключения. Мой нож выглядел сонно и лениво», - вот и «гамлетовский» мистицизм во всей красе. Для «Гамлетов» вообще много значат символы, связь со сверхъестественным. Достаточно вспомнить Гитлера, который «обращался к эпосу о Нибелунгах как трансцендентной основе этнического возрождения» (цитата – по С. Кашницкому). Да и образ шекспировского принца Гамлета, беседующего с духом отца и произносящего речь над черепом друга, овеян таинственностью. 
2) О Медведевой
   Бывшая жена Эдуарда Лимонова Наталия Медведева, слишком рано (в 44 года) ушедшая из жизни, тоже относится к типу «Гамлет».
   «Из них все надо было вытягивать – признания, эмоции (как положительные, так и отрицательные! Скандалы приходилось разыгрывать, чтобы только их растормошить, вызвать к жизни!), страсти», - пишет Наталия Георгиевна в книге «Любовь с алкоголем» от имени своей героини – югославской девушки Славицы. Мощная этика эмоций. Можно оспорить, заявив, что персонаж не идентичен автору. Что ж, читаем интервью с Медведевой. На вопрос, какие причины у неё вызывают слёзы, певица отвечает:
- Очередная гадость про меня, опубликованная в газете. Книга, затронувшая за живое. Слезы могут выступить от чувства красоты. Впрочем, как и от чувства омерзения...
   Та же этика эмоций. Причем, интуитивная: слёзы «от чувства красоты, чувства омерзения». Сразу вспоминается Эдичка и его «слезы, как всегда, от волнения». 
  «Мы эпатируем публику своей красотой, яркостью, непохожестью, откровенной влюбленностью…»   
    «Видимо, большинство моих мужчин питалось моей экспрессивностью… Я в любом случае что-то делаю. Даже не так важно что: фонтанирую эмоциями или…» - опять признание человека с развитой этикой эмоций и … экстраверсией. Все время что-то делать – свойство экстраверта. Для интроверта нехарактерна жизненная активность. Да и сама Медведева  в книгах говорит о своей экстраверсии:
   «Я обожала выступать. Даже дома, одна, перед зеркалом. Я что-то, вернее, кого-то играла». («Ночная певица»)
    «Да я всегда любила выступать! Я выступала на кухне перед соседками, в школе я всегда лезла на сцену выступать и вообще я хотела всех куда-то за собой увести...» (В интервью Константину Елгешину)
   «А мы с Серегой, верзилы во всем черном, громкие, особенно я, конечно, громкая…»
   «Мне, видимо, всегда хотелось бросать вызов этому и так уже рутинному миру». («Ночная певица»)
   Желание бросить вызов, вести за собой – признаки экстраверта. 
   «Аргументов» за интроверсию в книгах Наталии почти не встречается, или они появляются в виде фраз:
   «Неужели ей никогда не хочется тишины? Чтобы подумать… Она вслух думает!» - так главная героиня одной из медведевских книг ( а они по большей мере автобиографичны) говорит о своей подруге. То есть, самой хочется уединения, размышлений. Но иногда посидеть в тишине хочется любому человеку, а экстраверсия Медведевой настолько заметна, что сомнений в ней не возникает. Другое дело, в этих словах может просматриваться слабая сенсорика ощущений – непереносимость постоянных громких звуков.
    Яркими эмоциями насыщены произведения Наталии Георгиевны. Её последний муж страдал наркозависимостью, и знакомые убеждали её бросить его. Реакция Наталии в ответ на их слова:   
    «… Все, кто говорил, - сволочи.
      Вы все сволочи, слышите?! Это все равно что сказать: да сдохни ты, Наташка, что ты мучаешься?! Помирай давай!»
    А это – про парня, который хотел пронести в наркодиспансер наркотики для одного из пациентов:
   «И я, я тоже – так бы и дала ему по башке! Отлупила бы его! Повалила бы на пол и ногами бы избила… «Я ненавижу тебя!» - орала бы. Я ненавижу всех вас. Со зрачками-иголочками!»
   Информативна и заметка Константина Елгешина, бравшего у Медведевой интервью:
   «...Тут нашу беседу прервали. К Медведевой заявились двое… Бизнесмен, который в первый раз видел Наталью, был пьян вдребодан, еле держался на ногах и вообще - впервые будучи в этом доме, вел себя совершенно по-хамски… Медведева психанула: "Я сейчас ударю вас по лицу!" - и поддатая парочка тут же оказалась за дверью несолоно хлебавши. Наталья остыла минут за пять и с характерным для нее громким заразительным смехом стала вспоминать об историях, связанных с алкоголем...»
   Такая быстрая смена противоположных по настроению эмоций больше всего возможна у людей типа «Гамлет».
   Про Санкт-Петербург – «город пьяных углов» и «нищих людей» - Наталия писала:
   «Я бы не меняла его. И пусть туристы никогда не знают его – настоящим. Пусть только видят дворцовые набережные, а Достоевские лестницы – нет. Это для избранных, для сумасшедших, борющихся за что-то возвышенно-туманное. И чем туманней, тем лучше. Я, впрочем, романтизирую. Все теперь открыто борются за колбасу». («В стране чудес»)
   Борьба за «возвышенно-туманное» - признак интуитивности. Как и горькое сожаление о том, что все борются за материальные блага – «за колбасу».
    «А Петро все говорил, что русские воры, все, мол, украли с Голливуда того времени. Славица не соглашалась – ей казалось, что довоенная эстетика просто была универсальной. Символы, объекты красоты или уродства были куда более интернациональны, как и ценности, как и понятия о добре и зле». («Любовь с алкоголем»)
   «Любовь с алкоголем» Наталия Медведева начала писать в 1988 г., а довоенное время – 30-е годы. Уловить смысл и характер «символов и объектов красоты» - объектов, отражающих общественное настроение более, чем 50-летней давности, может человек с сильной интуицией времени.   
   «В России время течет по-своему… По пальцам можно перечислить модельеров, использующих современные веяния и коллизии мира, - сетует Наталия Медведева - модель и манекенщица.
   «Странно, что живя в эпоху последнего севастопольского рассказа, героем нашего времени становится финансист и менеджер. Впрочем, ничего странного – манипуляциям сегодняшнего телевидения позавидовал бы сам Геббельс, большой специалист по пропаганде. Телепропагандисты забывают, правда, что помимо их навязанной истории в народе творится его собственная, интраистория, в которой он, народ… вынашивает свои собственные идеалы и своих героев», - сетует Наталия Медведева – писательница и гражданка. Что, как не интуиция времени, дает возможность назвать современность «эпохой последнего севастопольского рассказа», находить параллельные исторические процессы?
    «Когда я вступала в пионеры, я вовсе не думала о заветах Ильича, а думала исключительно о том, что становлюсь старше, ближе к миру взрослых с его запретными плодами». Но это не делает чести проводникам – значит, они не позаботились о том, чтобы облачить идеи в новые, соответствующие времени и потребностям формы-одежды», - подмечает она несостоятельность советских идеологов – а, фактически, слабую интуицию времени своего дуала (ведь с точки зрения соционики СССР был сталинской – «Максимовской» системой).     
   Вернувшись в Париж, связывающий её с прошлым, Медведева испытывает прилив эмоций:
   «Неужели я была здесь счастлива?... Мне так здесь было хорошо когда-то, и с Эдвардом, и с безумным Марселем, и с Игорем, и с чокнутым цыганом, и с Патриком умным – с ними я узнавала этот город, его повадки и запахи, его цвета и оттенки, тона и тени и… Какой он стал плохой… Китайцы сидят рядом в метро и разговаривают по-французски… это их родной язык. Кругом открылось множество дорогих кафе-бутиков-супермаркетов. Закрылись маленькие старые лавочки-кафешки-рынки… квартира на рю де Тюренн продается… Розовая клетка-скворечник-кораблик когда-то была моим домом… все, все кончилось здесь у меня… Ужасно. Еще один не состоявшийся дом, еще одна страна, еще – прошлое».
   В этих фразах проявляются этика эмоций и интуиция времени. Как подмечает соционик С. Кашницкий, «именно для этико-интуитивных характерны ностальгические путешествия, постоянные воспоминания и давно минувшем… Всякий, чье сердце развито не слабее, чем рассудок, без слов поймет эти душевные движения».
   Рациональным или иррациональным человеком была Медведева? Однозначного ответа её книги, в отличие от романов Э Лимонова, не дают. Однако можно сделать более-менее достоверные выводы.
   «Я никогда не изображала массы. Всегда у меня была пусть ма-аленькая, но роль. Значащаяся в титрах».
   Основательный подход позволяет предположить рациональность. В дальнейших строках – та же тенденция:
   «Я, вообще, к печатной продукции здесь отношусь очень осторожно. Не всегда указано, откуда перепечатан материал, кто перевел и каким годом он датируется».
   Известно, что рационала отличает способность выполнять запланированное:     
   «А что я днем писала романы – это действительно верно. Я вставала и садилась писать».
   По ночам – работа певицей в ресторане, а днем – «работа» писателя. В принципе, организованный режим.
   «К нам однажды пришли два человека из ВГИКА и сказали, что хотят сделать клип… Я сказала себе самой: "Заткнись и слушай!" Я слушала - и мне понравилось! Потом мы снимались - и я делала все, что они мне говорили, потому что это соответствовало и настроению песни, и музыке, и тексту, и нашей с Серегой истории...»
   Сказать (фактически – приказать) себе: «Заткнись и слушай», - способен в большей степени рационал. Он умеет заставить себя, контролировать, - как сформулировала Медведева, «напрячься и потерпеть».     
   «Мне, например, сложно все время быть правильной. Хотя я вполне могу быть сдержанной, могу вообще ничего не говорить, просто сидеть и слушать. Даже если будет очень скучно и собеседники мне неинтересны, могу напрячься и потерпеть».
   В интервью К. Елгешину Наталия Георгиевна произносит:
   «Я хочу, чтобы мои книги издавали хорошие издательства, а альбомы выпускали приличные компании».
   Ориентир на то, что добротно, признано как знак качества, отличает рациональных людей.
   «Я соглашусь заменить нецензурные выражения троеточием, если моя повесть публикуется в газете. Но в книге этого делать не стану. Это дело автора, каким языком он оперирует, это его лексика, лексика его персонажей… Если для высказывания каких-то своих эмоциональных потрясений не хватает слов, а остается только возглас матерного характера - значит, так и должно быть».
   Опять: принципиальность, рациональная установка – делать, как «должно быть».
   «В последнее время я часто думала о венчании. Наверное, это романтично. Но с другой стороны, это такая ответственность! На данный момент я не готова к такому поступку», - осознание собственной ответственности, серьезный подход к делу, «взвесить и рассчитать», прежде, чем на что-то решиться, - этим  примечательны рационалы.
   Получается, что Наталия Медведева – этик (с выраженной этикой эмоций), интуит (доминирует интуиция времени), экстраверт, рационал – как и Эдуард Лимонов – этико-интуитивный экстраверт – «Гамлет».
   Логика и сенсорика у Медведевой, как и у всякого «Гамлета», не на высоте.
    «Гарантий нету, что качественно все в «ТАТИ».
  Зато ЦЕНА! ЦЕНА какая! За эту ЦЕНУ можно и простить, что грязновато или вдруг с дырою». («Ночная певица»)
    Так проявляется ролевая деловая логика, кстати, свойственная и этико-сенсорным экстравертам – «Гюго». «Гюго» и «Гамлеты» любят приобретать вещи на дешевых распродажах, базах, секонд-хэндах. Однако сенсорик «Гюго»,  в отличие от интуита «Гамлета» вряд ли станет приобретать вещь грязноватую, да и дыру обнаружит не «вдруг», после покупки, а сразу в магазине, придирчиво рассмотрев товар со всех сторон.   
  «Я даже пыталась устроиться куда-нибудь на постоянную работу – секретаршей, - рассказывает Медведева  в интервью. -  Я пришла на собеседование: вся такая деловая, в образе - как я себе представляла секретарш... А после разговора дамочка, которая меня расспрашивала, честно мне сказала, что мне ничего не светит в этой должности... После этого я с горя напилась и сказала в пьяном пылу своим друзьям, что (кричит) вы - все сволочи, гады! Хотите засунуть меня в какой-то магазин, в какую-то секретаршу вместо того, чтобы пропихивать меня на сцену!»
   Характерно, что «деловая» для «Гамлета» подразумевало не набор стандартных деловых качеств (образования, умения обращаться с офисной техникой), а лишь созданный «образ», продиктованный своим субъективным мнением (этикой): «Как я себе представляла секретарш».
   У «Гамлета» деловая логика – несильная функция в структуре личности. Поэтому ему трудно самому защищать свои деловые интересы, трудно самому постоять за себя, трудно объективно оценить свою работу, трудно запросить свою цену, трудно на ней настоять. Хорошо, если на помощь приходит дуал – человек типа «Максим Горький» (логико-сенсорный интроверт), который возьмет на себя проблемы, связанные с «пробиванием» дороги в мире «кадров». На такого дуала «Гамлет» Медведева и надеялась, а, не найдя поддержки по слабой функции, разочаровалась:  «Вы - все сволочи, гады! Хотите засунуть меня в какой-то магазин, в какую-то секретаршу вместо того, чтобы пропихивать меня на сцену!»
    Певица все в том же интервью поделилась с читателями, как однажды отказалась от выступления в клубе:
   «Я… потребовала у организаторов заплатить нам гонорар. Мне, как обычно, отказали. "Вы должны радоваться тому, что о вас вообще кто-то вспомнил", - прокомментировали они. Я, в свою очередь, отказалась выступать. Позже выяснилось, что на этом мероприятии хотели раскрутить какую-то новую девочку».
   «Как обычно, отказали» в законной плате за труд. Как обычно, не смогла настоять и предпочла отказаться. Интересно, что интуитивно-этический экстраверт – «Гексли» - скорее всего, не отказался бы – не упустил возможности лишний раз «засветиться на тусовке». Но этико-интуитивный экстраверт – «Гамлет» - сориентирован на уязвимую интуицию возможностей «Максима Горького», который не любит «пронырливых выскочек».
    Слабая сенсорика ощущений в книгах Медведевой описана почти в одних выражениях с Лимоновым.
«Ой, как не хочется быть инвалидом-то! Кривеньким-косеньким… фу! гадость!!» («Ночная певица»)
    (Только у Лимонова возглас был не «фу», а «Бр-р-р-р».) 
   «Наверно, мы ужасно портили себе ноги всеми этими случайно купленными шузами. Даже если размер не подходил, они все равно покупались – потому что были фирменными» («Ночная певица»).
   Только интуит способен терпеть физические неудобства ради фирменного значка. 
   «Это ужасно как-то, потому что непонятно. Не видно ведь болезни. Она где-то внутри. В животе…».
   Да, для «Гамлета», у которого сенсорика ощущений – самое уязвимое место, болезни – это «ужасно и непонятно». Нужно заметить, что в книгах Медведевой, как и у Лимонова, встречается немало подчеркнуто физиологических описаний, бравирования сексуальной жизнью. Что же – на то они и «Гамлеты».   
   «Можно написать историю русских шизо. Мой брат – алкоголик. Мой любимый – наркоман. Еще один – эпилептик…. Может, потому что они никак не могут стать мужиками, да и не хотят. А что такое мужчина, кто это, они, наверное, не понимают», - преклонение перед настоящим мужчиной, Мужчиной с большой буквы проходит через прозу Медведевой. Иными словами, почитание силы, что и неудивительно для «Гамлета». 
3) Про обоих
    Оба: и Лимонов, и Медведева, - выдающиеся творческие личности нашего времени. О них отзываются соответственно:
«Очевидно, именно госпожа Медведева и ее экс-муж Эдуард Лимонов были первыми российскими "антиглобалистами", принесшими в отечественную культуру измерение радикального бунта».
   Однако сами выдающиеся личности были друг о друге мнения противоречивого. С одной стороны, признавали наличие друг у друга таланта, а с другой – были полны личных обид и негодований.
«Во мне не было недостатков, и тогда она придумала их…»
«Я подавлял, просто-таки репрессировал ее алкоголизм, ее нимфоманию, ее слабоволие, пассивность, ее инстинкт доминирования, она хотела быть лидером…. Конечно, мой режим был репрессивен для нее. Однако под этим режимом она написала на целых четыре тома книг, записала один диск и создала второй… С криками и истерикой она все же позволяла мне держать ее на цепи целых тринадцать лет. Вряд ли еще будет в ее жизни такой продуктивный, светлый, сознательный и умный период. (А в моей – такой безумный, ибо результатом все же был некий симбиоз моего разумного начала и ее безумного)»
(Э. Лимонов «Анатомия героя»)
  «Правильно я написала когда-то: задиристый петух».
«Волюнтарист проклятый!»
«Л. разбазарил себя на убожество колонок главного редактора в «Лимонке»… Его тупые какие-то призывы. Его, по большому счету, идиотские статьи в «Советскую Россию»
«А этот придурок Л. в своих скабрезных интервью все нахваливает своих новых пассий»
«И мне, конечно, жалко – невероятно! – жизни нашей. Мы что-то не так в ней сделали. Он – своим недоверием изначальным, мнительностью, манией превосходства, а я – может, тем же? Наверное, нет. Какими-то комплексами, которые он только усилил во мне. И упрямством». (Н. Медведева «Мой любимый»)
   Уже с этих высказываний налицо признаки тождественных отношений, складывающихся между людьми одного типа. Как известно, эти отношения больше всего подходят для пары «учитель-ученик»: у тождика, поскольку он мыслит так же, легко учиться. В браке с писателем Лимоновым певица Медведева начинает писать книги (но Лимонов не начинает петь), причем её стиль повествования, направление сюжетов напоминают лимоновские. То есть, идет обучение. Обучение заканчивается – произошло становление Медведевой как писателя – пара распадается.
  «Он – своим недоверием изначальным, мнительностью, манией превосходства, а я – может, тем же? - верно подметила Наталия Георгиевна недостатки, присущие обоим тождественным партнерам, но тут же пытается себе возразить. - Наверное, нет. Какими-то комплексами, которые он только усилил во мне. И упрямством». И это верно: слабые функции у недуализированного человека заметно проявляются. А когда человек живет с тождиком и постоянно видит как бы себя со стороны – все свои «минусы», это еще сильнее сказывается на дальнейшем развитии личности. 
   «… Ее инстинкт доминирования, она хотела быть лидером…. Конечно, мой режим был репрессивен для нее», - точно охарактеризовал и Лимонов тождественные взаимоотношения тождиков. Каждый считает свои сильные функции лучше, чем у тождика. «Дон Кихот» не признает теорию другого «Дон-Кихота» гениальной, «Дюма» раскритикует вкус другого «Дюма», а «Гамлету» достаточно своих эмоций и интуитивных предчувствий, а аналогичное у другого «Гамлета» будет воспринято в штыки.
   Два «Гамлета» через 13 лет беспокойной, нервной совместной жизни разошлись. У Эдуарда Лимонова новая семья: жена (опять актриса) Екатерина Волкова, сын растет. Наталия Медведева нашла любимого – Сергея Высокосова, парящего в героиновых галлюцинациях, и в 44 года умерла. Ирина Боброва  ("МК-Воскресенье"), беседовавшая с певицей незадолго до её смерти, пишет:
   «Когда я уже уходила от своей собеседницы, заметила на входной двери рисунок ангела, выходящего из земли. "Это я недавно нарисовала, - пояснила Наталия, - символизирует начало новой жизни..."
   Как жаль, что ее пророчество не сбылось».
   Хотя пророчество, на самом деле, сбылось: Наталия ушла из этой жизни и вступила в другую. Не знаю, верила ли она в эту «другую» жизнь… Эдуард Лимонов не верит: «Мне кажется, после смерти мы уходим, заканчиваем свой путь навсегда». (Из интервью Евгению Берсеневу.)  Но тут же писатель говорит: «Я не придерживаюсь какой-то определенной веры, не соблюдаю некий набор обрядов. Но я верю в Творца. Верю, что все в этом мире не случайно». Кто прав и как дело обстоит на самом деле, может быть, покажет время – категория, так любимая всеми «Гамлетами».